Митяй бессмысленно теребил в руках розу. Колкая и своенравная, она каждую минуту наносила ему порцию резких ударов колючками. Но терпеть эту боль было даже приятно. Она обжигала пальцы, но согревала изнутри приятной, неясной теплотой.
Солнце с нежностью ласкало будничные бульвары, искажало лица людей в прозрачных недавних лужах – остатков вчерашнего первого снега. Погода была ясная, тёплая, казалось, зима уж прошла и звонкая капель радует потрескавшиеся дороги. По бульвару неспешно вышагивала весьма странная пара – юноша лет двадцати, облачённый в «улыбчивую» светлую футболку и кожаную куртку с грубым воротом, и сгорбившийся паренёк чуть помладше, кисло мучающий несчастную розу.
- А где мой мотоцикл? – вдруг вспомнил Митяй.
- Надеюсь, в раю, - усмехнулся Гефест.
- Ммм… А я даже адреса не запомнил…, - печально пробубнил он.
- Чьего адреса?
- Её, - тоскливо проскулил Митяй.
- Её, значит…, - Геф бросил взгляд на розу, - Ладно, не расстраивайся! Знаешь, сколько этих «её» в Париже? - задорно улыбнулся он.
Митяй лишь продолжал кощунственно издеваться над розой, закладывая в своё деяние какой-то романтически-потайной смысл. Снова Аня пропала в неизвестности. Вернее, это он, Митяй, окунулся в небытие. А ведь она сейчас ждёт его, может быть… Если ещё вчера о нём не забыла. Митяй измучено взглянул на старого товарища.
- Ну чего ты раскис? Найдётся твоя дама сердца, - утешительно произнёс Геф. И вдруг вручил Митяю ту пыльную книгу с пустыми страницами, что прежде держал в руках.
- Зачем? - потупился Митяй, взяв книгу.
- Чтобы цветок в покое оставил.
И правда, когда одна рука занята книгой, а другая розой, сильно с растением не наиграешься. Митяй обиженно хрюкнул и зашагал чуть быстрее. Однако скоро выдохся, и гордо выпятив вперёд грудь, разрешил Гефесту идти рядом с ним. Но тут грек неожиданно для Мити остановился и стал что-то резво искать в карманах джинс. Вскоре Митяй заслышал стандартное «треньк-треньк», издаваемое телефоном.
Геф вёл разговор молча, изредка кивая либо мотая головой.
Митяй ещё удивлялся: как это можно говорить, ничего не говоря?
- Аттракционы любишь? – поинтересовался Гефест, закончив молчаливый разговор.
- Ну разве что качельки…, - предугадывающее промямлил Митяй.
- У меня встреча назначена в парке аттракционов. Здесь недалеко. Ты со мной. И не отнекивайся, это ради твоего же блага! – сказал Геф, заметив, как Митяй уж спешит скрыться.
Митя лишь послушно кивнул. Его всегда пугали мощные кулаки Гефеста, хотя грек и не думал применять грубую силу. Не любил он всякие драки, бои, всегда отрицал сквернословие, сам выражался учтиво, любезно, но не являлся сердобольным. Где нужна его помощь – поможет, терпеливо будет нести пьяницу, сломавшего ногу и постоянно возмущённо колотящего его по спине.
По дорогам стелился свежий запах выпечки, сладко манящий к себе. Голые, покрытые лёгким инеем деревья покачивались в тон лучам сонного осеннего солнца. Листья исчезали, они, наверное, улетали подобно птицам в жаркие края, чтобы потом вернуться и вновь красоваться на ветвях древес. Париж походил на серого мокрого воробушка, попавшего ночью под яростный проливной дождь, и сейчас счастливо чистящий свои пёрышки на солнце.


Парк возник внезапно, словно минуту назад его здесь и не было. Аттракционы стояли, головы склонив, скучно наблюдая за редкими прохожими. Механизм железяк погрузился в долгий зимний сон, и теперь им только и оставалось, как ждать весны. Парк был большой, с фонтанами и высокими мраморными статуями. Летом он, конечно, выглядел более ярко и жизненно, чем сейчас. Из фонтанов били прохладные струи игристой воды, парк цвёл, огораживаясь от противоречивого города тесными зарослями кустарников. Здесь всегда легко дышалось, и жилось легко. Ты будто окунался в бурный поток дивных ароматов, обволакиваемый золотистой пыльцой древних статуй.
Сейчас парк выглядел скудно, еле дышащий и сонный, он устало подкашивался при едином дуновении ветерка.
Митяй безынтересно шёл за Гефом, изредка останавливался и равнодушно посматривал на небо. Грек же стремительно кого-то искал. Наконец Митяй опустошённо свалился на влажную деревянную скамейку.
Уже потухшими глазами он пытался заметить в дневной осенней дымке что-то обнадёживающее. И он даже не удивился, когда к стоявшему неподалёку Гефесту подбежала низенькая пучеглазая девушка и радостно прыгнула греку на руки. Геф тихо и ласково обнимал её, гладил девушку по русой голове. Митяй узнал в этой девушке Августу, ту зеленоглазую дамочку, что не так давно встретила его в военкомате. Но Митяй лишь спокойно незаметно улыбнулся, искренне радуясь за друга. Он ещё в детстве привык всем сердцем радоваться счастью Гефеста. Ибо греку везло всегда и во всём. Он был красив, умён, приветлив. Истинный идеал, что скажешь. А Митяй только мешался под ногами, надоедал всем своим занудством и излишней сомнительностью. Он терпел все жизненные издёвки и пинки, однако принимал их и старался не замечать. Может быть, это и заставляло его любить мир таким, какой он есть.
- Знакомься, Дим! Это мой луч солнца в окне, прекрасный цветок, что поддерживает во мне жизнь! – поэтично представил девушку Гефест, приблизившись к занятой длинным Митяем скамейке.
- Всё-таки не решился служить? – улыбчиво поинтересовалась Августа, зависая на шее Гефеста.
- Да как-то не суждено, видать, - задумчиво произнёс Митяй.
- Удивительно, когда вы успели познакомиться! – изумился Гефест, - Мир тесен, однако!
- Я, пожалуй, пойду, - мерно протянул Митяй, - Мне ещё несколько статей начиркать надо. Завтра понедельник всё-таки.
Гефест понимающе кивнул и только сказал напоследок:
- Чудо существует, но лишь для тех, кто добивается его. Не гонись за счастьем, но и не сиди на месте в ожидании чуда… Как меня найди, ты знаешь. Удачи!
Митяй, благодарно помахал рукой, и удалился, погружённый в свои мысли.
Парк косился на него равнодушно, привычно. Это ведь только ещё один человек, каких множество, ещё одна неповторимая и независимая судьба.
Митяй хлестал ботинками по лужам. Робкие солнечные лучики кокетливо прыгали по его сутулой спине. Идти было некуда. Домой как-то не хотелось. И не только из-за крикливой и нахально до предела Тины. Возвращаться куда-то было идеей бредовой, не имеющей смысла. И Митяй в смятении брёл вперёд, окружённый спящим парком и своей запутанной жизнью.
Он думал о солнце, о том, как будет снова маяться над ещё одной статьёй, о Гефесте с Августой. Тяжело всё-таки смотреть, как другу хорошо, когда ты сам едва залечиваешь раны. Тогда маленькая хитрая зависть начинает тихонько сводить тебя с верного пути. Однако, Митяю некуда было свернуть, и зависть в безысходности тускнела, улетала и оседала огромным грузом на плечах кого-нибудь другого.
Митяй чувствовал себя столь ничтожной песчинкой в огромной, измождённой от затянувшейся жары, пустыне, что ему становилось противно. Но это ощущение быстро исчезало под напором новых мыслей.
Живот предательски закручивался в морской узел, и Митяй с грустью вспоминал лучащиеся белым светом полки с ароматными колбасами в довольно дорогом супермаркете. А в карманах, как всегда, ни гроша. А знакомые обычно на просьбу Митяя занять немного денег, милостиво запускали кулак в его остренький нос. И каждый раз Митяй не без труда поднимался из грязи и успокаивал себя словами «Всё будет хорошо».
Дорога, по которой шёл Митяй, становилась всё холоднее, появлялось больше искривлённых луж, чаще стала попадаться острая галька. Митяй вовсе охрип и, замотавшись покрепче шарфом, присел отдохнуть.
Расположился он прямо на асфальте, около чёрного металлического забора, отделяющего деревья от дорожки, петляющей в парке. Голова раскалывалась, в горле предательски першило, руки мёрзли от ноябрьского ветра, картинка перед глазами расплывалась. Митяй бессмысленно дышал сквозь шерстяной полосатый шарф и переводил взгляд то на неработающий фонтан, угрюмо стоящей посреди аллеи, то на вялые деревья, то на прохладные лужи… Вдруг его взгляд зацепил какое-то яркое малиновое пятно. Красочное видение томно стояло у фонтана и что-то искало в бежевой сумочке на длинном ремешке. Красные волосы скрывали от Митяя лицо девушки. Она была одета в светлые джинсы, помятые снизу, ближе к бурым кроссовкам; однотонную кофту с воротом и небрежно накинутое малиновое пальто.
Митяй ясно чувствовал, что она – та единственная, которую он ждал всю жизнь, терял наяву и вновь обретал во снах. Он чуть слышно окликнул девушку. Та тревожно обернулась, но никого не заметив, осталась неподвижна. Митяй окликнул снова. Теперь он видел лицо девушки и точно знал, кто перед ним.
- Аня! - хрипло позвал он.
Девушка испуганно встретила его взгляд. Беспокойное совпадение терзало её память. Митяй хотел уж встать, но силы жадно выпивал осенний парк.
Девушка встрепенулась и, позабыв про что-то важное, навсегда скрывшееся в недрах маленькой сумочки, подбежала к Митяю. Тот лишь нелепо помахал рукой в знак приветствия.
- Что ты здесь делаешь? – в недоумении спросила Аня.
- Сижу, - сквозь кашель ответил он.
Аня присела рядом с ним. Лужа гостеприимно вместила их обоих.
- Я думала, наша встреча будет выглядеть иначе, - улыбнулась она, положив голове ему на плечо.
- Мотоцикл сломался, - виновато признался Митяй, решив не говорить Ане про его душевную встречу со старым клёном.
- А я ждала тебя. Всегда, - Аня прижалась к замёрзшему до костей Митяю.
Тот запоздало вручил уж на треть облезшую и промокшую розу. Аня приняла дар и счастливо рассмеялась. Кто бы мог подумать, что эта пережившая всё и вся роза станет такой дорогой сердцу.
День близился к вечеру. На небе стали появляться первые признаки заката.
- Давай по чашечке кофе, м? Здесь кафе есть, совсем недалеко. Пусть старое и мало знаменитое, но кофе там самый вкусный в городе, - предложила Аня, помогая Митяю восстать из лужи.
И они побрели вперёд. Оба насквозь мокрые, с розой и древней книжкой в дрожащих от морозца руках. На лицах их был смех, немного глупый, непривычный для здешних аллей. По одежде струйками стекала вода, смачно хлюпая под ногами.
Аня понимала, что Митяй совсем не изменился. Он так и остался счастливым трусом, сомневающимся в каждой щедро подаренной минуте, но любящим и готовым ради этой любви на что угодно.
Небо менялось, озаряло фиолетовой тенью тонкие ветви деревьев, превращало в силуэты случайные дикие листья, ещё не успевшие улететь вслед своим собратьям. В парке зажигались фонари, зазывая солнце поскорее скрыться за горизонтом. Париж готовился к глубокому зимнему сну, сопровождаемому изредка скромным снегом. Этот день был последним очерком когда-то цветной и ещё тёплой осени, что год назад подарила Митяю счастье.