- Это заметно, - резко оборвала Эрин, - Оо.. оркестр мёртвых... Где я уже это слышала.

- Я, помнится, пару раз менял струны на гитаре, может, и на скрипке смогу, - Финкельштейн с любопытством рассматривал скрипку Ника - Очень хорошая работа, айндойтих... Видна рука мастера, зачем же ему нужно было класть собственную руку в скрипку?..
- Зомби играет на трубе, мы танцуем свои танцы... - напевала Алиса, приближаясь к компании - Но видит Бог, скоро
Он отряхнёт прах с ног,
Он плюнет в небо и уйдёт, оставив нам свои сны... Да, было дело. Сударь, вы, собственно, кто? Я слегка затормозила и пропустила момент, когда Вы представились.
- Винфрид-Хартман Финкельштейн, можно Винфрид, Вин или Фин, это уже кому как, - вновь представился мертвец, слегка наклоняясь, чтобы расслышать и рассмотреть новую знакомую - А как зовут либенден юнген даме?
- Алиса Марсель. Весьма приятно, что Вы заметили, что я жива, благодарю, - улыбнулась девочка - Вы играете?..
Она указала на трубу в руке Винфрида.
- Да, не виртуоз, конечно, но уж что-нибудь да сыграю, - он выпрямился, хрустнув старыми костями - А-ах, как же приятно после стольких лет взять и выбраться сюда... Очень приятно.

Эрин скучающе отвела взгляд, пальцами коснувшись сырой блёклой травы. Дни летят бесконечно... Ничего не изменится. Тут она резко поднялась и, обернувшись, спросила:
- А почему вы, Фин, вдруг оказались на русском кладбище?

- Да где умер, там и похоронили. Забавно даже, - ответил тот - Я бы не сказал, что это прямо таки русское кладбище. Глядя на имена на надгробиях, такого вообще не подумаешь, честное слово!

- А я тоже не очень-то русский, - щербато улыбался Ник - его начинал заводить этот разговор. - Сам не знаю, почему тут оказался. Наверняка мои девочки расстарались.

- Так-то так, - засмеялась Эрин, - Но говорим-то мы по-русски. Однако среди нас, как я понимаю, русских нет.

- А кто знает... Вон, Алиса наверняка русская. Или нет? Я неправ? - Винфрид глянул на девочку.
- Да, неправ, я - потомственный лунатик, и раз уж на то пошло, то Вы тоже на лунатика похожи, - живая улыбнулась - Вы тоже не от мира сего. Нихт фур унгут, это правда. Мы тут все такие немцы, честно говоря, аж смешно.
- Мне лично это очень даже приятно, - мертвец вздохнул - Бывает же.

- Ай, какие тут все разностранные, - задиристо усмехнулась Эрин.

- А я - немец немцем, чего уж, - Винфрид пожал плечами - В Италии, кстати, бывал, действительно чудесный край.

- Расскажи мне. - Ник лукаво сощурился.

- Ну, там очень красивые здания. Там множество старых домов оранжевого цвета, подоконники которых уставлены чудеснейшими цветами. А ещё там много балконов! И люди, там столько добрых людей... И почти всегда светит солнце, и великолепные закаты, - рассказывал Винфрид - Там... Там превосходная еда, вкуснее может быть только... Да нигде нет вкуснее. Там что ни город - у всего своя история, свои, м... Айгенхайт. И Рим, что был когда-то великой державой, и Венеция с её водными каналами и очаровательными лодочками, и Верона, где некогда влюбились Шекспировские Ромео и Джульетта... Всё, что ни есть, всё - память, шпайсер, гешихт...

- Словом, похоже на Чехию, - задумчиво пробормотал Ник. - Я там бывал. Дома так тесно сдвинуты - пальцы не просунешь. И реки. И серебряные холмы с лесами.

- В Риме много пыли, - лувако заметила Эрин, - Что раньше, что сейчас. Лишь состав меняется.

Эрин равнодушно пожала плечами и зашагала в сторону города.

Возле могил бродила женщина. Она что-то насвистывала и собирала чахлые фиалки, пробившиеся между плит к небу. Слабые порывы ветра трепали её оборванный подол и грязные пряди длинных волос, завешивавших лицо.

Винфрид, бросив тоскливый взгляд на чистые листы ветхой бумаги в своей полусгнившей руке, затем - на шагающую подле могил женскую фигуру и, спрыгнув с надгробия, направился к ней быстрым шагом.
- Я извиняюсь, не найдётся ли у Вас чего-нибудь пишущего по бумаге? - задал мертвец уже изрядно поднадоевший ему самому вопрос, подходя к женщине, - Карандаш или ручка, может быть...
Казалось, что если ему сейчас же не вручат карандаша, то вся его речь будет состоять из одних только просьб дать ему пишущий предмет.