Итак, мы медленно, но верно начинаем углубляться в пафос >:}
Что же будет с Митяем? Кто победит в захватывающей битве человека и клёна?
Всё, но без пикантных подробностей от чуть-чуть приболевшего Флуда, читаем в следующей главе.



Митяй с трудом открыл глаза. Всё вокруг напоминало манную кашу, такую липку, противную, расплывчатую. Перед ним, то открывая, то закрывая рот, кто-то сидел.
Митяй постепенно стал различать звуки. Получалось нечто смутное: «Дыыым, тьеи во паародкэээ?» Что это за «тьеи во породкэ» Митяю было неизвестно. Кто-то, не закрывая рта, продолжал производить непонятные человечеству слова. Митяй удивленно моргал, стараясь понять, кто с ним пытается разговаривать.
Наконец, Митяй стал различать лицо этого «кого-то». Улыбчивый юноша лет девятнадцати. Длинные золотистые волосы, завязанные красной резинкой в хвост, кудряшки на лбу. Глаза с небесным отливом, крупный греческий нос с горбинкой, широкие густые брови. На тело натянута чистая белая футболка с рисунком огромного жёлтого смайлика.
- Дим, ты в порядке? – снова повторил юноша.
Митяй утвердительно кивнул головой. Вдруг он почувствовал резкий укол в ладонь. Всё это время в руках он сжимал алую розу, купленную для Ани.
- Говорить можешь? – спросил юноша, помогая Митяю сесть.
Митяй огляделся. Он сидел на мягком кожаном диване. В комнату с ванильными стенами бил яркий свет из долговязого окна, оканчивающего у самого пола. Высокий потолок подпирали белоснежные колонны с резными капителями. На второй этаж вела позолоченная крученая лестница.
Посреди комнаты развалился узорный, будто нарисованный пастелью ковёр. На ковре гордо восседал журнальный столик с чашкой недопитого кофе, кофейником и газетой за нынешнюю неделю. У стен возвышались несколько тёмно-бурых шкафов с книгами.
- Э? – томно протянул Митяй, не силах придумать что-либо более остроумное.
- Хорошо, что говорить можешь, - расслабленно сказал улыбчивый юноша.
Митяй привычно взглянул на свои руки и, наконец-то разжав в пальцах розу, положил рядом с собой.
Смайлисто-футболистый юноша деловито привстал и потянулся к журнальному столику за кофейником, с целью налить Митяю кофе.
- Уж кого, а тебя я никак не ожидал встретить! – продолжал он, - Давненько не виделись, братан!
«Братан» удивлённо заморгал, внимательно вглядываясь в длинноволосого парня. Могучая челюсть, ясные глаза, крепкие кулаки и, несомненно, открытое для всех и каждого сердце. Всё это было Митяю мучительно знакомо.
- Выдэлыс? – с трудом выговорил Митяй. После аварии у него ужасно ныла челюсть.
- Ага, давно. Разве не помнишь меня? Ну да, когда шибанулся головой о клён, поди, вылетело всё! – засмеялся длинноволосый.
Митяй встал, и чуть пошатнувшись, приблизился к юноше, заглянул в его небесные глаза. Ведь именно глаза отражают человека полностью, внешне и духовно.
- Ну чего смотришь, Дим? – спокойно поинтересовался тот.
- Я не сматру! И я нэ Дыма! Я – Мытай! А фы, Геф, мог бы и сазу плыставица! – обиженно пробубнил Митя, наконец вспомнив старого друга.
Гефест рассмеялся и радушно похлопал Митяя по плечу. Тот тихонько взвыл, намекая на то, что клён вдарил ему не только в челюсть.
Митяй был выше Гефеста на пол головы и тоньше мускулистого грека раза в два. В отличие от ссутулившегося Митяя, Гефест мощно расправлял широкие плечи. Они были полным противопоставлением друг другу. Если Митяй – тощий, совершенно разочаровавшийся в себе и вообще во всём мире несостоявшийся трус, то Гефест – яркий, уверенно шагающий по жизни и замечающий в людях только светлую сторону, что ни говори, идеал. Странно, что два таких разных субъекта смогли найти общий язык.
Помнится, в детстве, Митяй чувствовал себя в обществе ещё хуже. А для общества это был ещё один повод поиздеваться над кем-либо. Не стоит думать, что кроме Дудкина все лояльно относились к Мите. Нет, скорее наоборот. Детсадовское, а потом и школьное общество (под главой опять же Фёдора) люто ненавидело Митю, ну или на худой конец молча презирало. За что? А шут его знает за что!
Митя кидался из стороны в сторону, в надежде ухватиться за спасительную корягу в болоте обид. И как ни странно, нашёл её. Корягой стал Гефест. Геф чем-то отличался от других мальчишек. Весьма спокойно относился к разъярённому детскому обществу, любил цитировать философов и выдающихся учёных. Никогда не лез в драки, хотя имел богатое для таких дел телосложение.
- Ты куда спешил-то? – заинтересованно спросил Геф, вручая Митяю обжигающую чашку с кофе.
Митяй, звучно пискнув из-за горячих стенок кружки, печально скосил глаза на розу.
- Ясно, а я вот недавно сюда переехал. Говорят, Париж – красивое место! Да и институты здесь радуют. Квартирку вот себе прикупил!
Митяй ещё раз бросил взгляд на весьма немаленькую квартирку.
- Хорошо ты тутэ устроился! – буркнул Митяй, разминая больную челюсть. Та уже вроде не болела, но всё ещё отдавала какими-то смутными резкими уколами.
- А то! Знаешь, я тебе сейчас кое-что покажу! Чудесная книга! Вчера в Парижской Библиотеке нашёл! – Геф, придвинув к книжному шкафу кресло, полез к самой дальней полке. Видно лишь там ещё оставалось место для книг.
- Во-от!.., - Гефест, ухватившись за книгу, с грохотом свалился с кресла. Книга вылетела у него из рук и по тщательно вымытому паркету подплыла к ногам Митяя.
Затхлая, измученная временем пыльная обложка, пожелтевшие страницы, переплёт – дряхлый чёрный шнурок. Лишь на лицевой стороне тускло переливались стальные узорные нити, сплетаясь и выгибаясь, подобно вьюнкам.
- Чудо, не правда ли? Настоящий древний артефакт! – радостно мычал под креслом Геф. Где-то через минуту он вылез из своего «домика» и подбежал к Митяю. Мощная грудь стала шире, лёгкие раздвинулись, и Геф выдал всесдувающую струю воздуха. Пыль с книги успешно перебралась на Митяя. Тот рассерженно чихнул, и кисло уставился на Гефеста.
- И что это? – сонно поинтересовался Митяй.
- Честно сказать? Не знаю. Наружная часть восхитительна! Ты только посмотри, какой рельеф на обложке! Ручная работа! А вот внутри… Ничего. Просто пустые страницы. Я уже чего только не пробовал! И над свечкой держал и лимоном брызгал! Думал даже, что листы в библиотеке заменили, а нет! Где же они найдут такие древние?
- И внутри совсем ничего нет?
- Совсем, - огорчённо вздохнул Гефест.
- А зачем ты тогда взял её? – улыбнулся Митяй, - Старьё оно на то и старьё, чтобы быть никому ненужным!
- То-то и оно, да интересно всё-таки… Кому могла понадобиться книга с пустыми страницами?


Тёмно-синие воды океана затихли, отражая спящий корабль. Мрак приветливо вышагивал по палубе, ласково проводя рукой по знакомым перилам. Горизонт и вовсе исчез, слился с бесконечным иссиня-чёрным небом.
Край палубы освещал один единственный фонарь, за стеклянными стенками которого задорно играл яркий, наполненный жизнью молодой огонёк. Свет озарял лица двух людей, разукрашивал их различными тенями, предавал выражению лиц непривычный характер.
- Тебе не холодно? - спросил один силуэт.
- Нет, почему ты спрашиваешь?
- Туда, куда мы направляемся, будет холодно, надо бы тёплой одеждой запастись, - задумчиво цокнул языком Павлик.
Люся лишь фыркнула и, закинув руки за голову, легла на древесный пол палубы. Казалось, тёмное небо перестало быть таким далёким и спустилось сюда, на землю, чтобы тайно совершить заветную прогулку.
- О чём ты думаешь? – Павлик прилёг рядом и устало зевнул.
- Не знаю. Я скучаю по дому… Хотя как можно скучать по дому, если его нет?
- Нет ничего невозможного! - усмехнулся Павлик, - Видишь вон те звёзды? - он указал на скопление маленьких огоньков, скромно ютившихся в стороне.
- Вижу. Что это за созвездие? Я такого не помню.
- Не мудрено. Этого созвездия не существует, - снова улыбнулся Павлик.
- Как это?
- А так! О нём никто не знает, никто имени ему не даст, а дяди в очочках и с телескопами в руках даже и не догадываются о его существовании!
- Получается, это Безымянное Созвездие?
- Да. Я сам недавно его заметил. К тому же, это не простое созвездие. Оно появляется на один день – сразу после полнолунии. А потом исчезает, уж не знаю почему.
- А давай дадим ему название? – радостно предложила Люся.
- Зачем? – нахмурился Павлик.
- Ну как зачем? Пусть и у этого созвездия будет имя!
- И оно будет таким же, как и тысячи других созвездий, - кисло подытожил Павлик, - Нет уж, пусть останется особенным, Безымянным Созвездием.
Люся примирительно вздохнула и стала внимательней рассматривать Безымянное Созвездие. Трудно сказать, на что оно было похоже. Казалось, звёзды постоянно меняли своё место, создавая новый небесный узор.
Вдруг Люся почувствовала, как кто-то развернул её за плечи к себе. Она удивлённо посмотрела на Павлика, крепко сжимавшего её хрупкие плечи.
- Можешь мне кое-что пообещать? – серьёзно спросил он.
- Если ты меня отпустишь.
Павлик, смутившись, разжал руки. Люся настороженно и жадно стала слушать.
- Обещай, что если я пойду на риск, ты не…
- Не пойду за тобой? – перебила Люся, - Не дождёшься! Я не настолько эгоистичное создание, чтобы вот так бросить тебя.
- Послушай, я прошу тебя: Не сорвись со мной вниз, во мрак, - твёрдо и одновременно с трепетом в голосе шептал Павлик, - Прошу. Обещай, что не пойдёшь за мной во мрак. Обещаешь?
Люся неуверенно и пугливо кивнула. Этот разговор ей категорически не нравился. Почему Павлик так смотрел на неё? Со страхом и твёрдостью? Зачем он вообще начал этот разговор? Что может случиться? Мрак? О чём он говорил? Однако сейчас Люся решила не спорить.
Павлик успокоился и, переменившись в лице, снова стал с интересом разглядывать звёздное небо. Огонь от фонаря отражал на его лице улыбку. Несомненно, но был счастлив. Хотя Люся и не понимала, почему.
- Всё в порядке? – спросила она.
- Да. Теперь да, - Павлик закрыл глаза. Измученный долгим и тяжёлым днём, разум мгновенно погрузился в сон. Павлик видел ночной пустой город. Фонари его с тусклой радостью освещали одичалые улицы. Павлик медленно шёл по тротуару. Его шаги гулким эхом разносились по опустевшим переулкам. Павлик растеряно оглядывался по сторонам. Сколько всего он не сказал, сколько всего скрывал от этого мира, о скольком молчал… Длинная дорога тянулась вперёд и вверх, исчезая во мраке. Дома окружали Павлика, и будто сливаясь в одну сплошную стену, намекали, что другого пути нет. Никаких разветвлений, обходных дорог, даже назад повернуть было невозможно. Оставалось лишь шагать вперёд.
Павлик с жадностью глотал сон. Люся заметила, что он дрожит, и спешно укрыла друга пледом, найденным в каюте. Люся вспоминала рассказы Павлика. Он говорил, что когда-то его даже звали морским Робин Гудом. Ведь знаменитый Хитрый Лис занимался грабежом, отнюдь, не для себя. Себе он оставлял лишь ничтожную часть. Остальное раздавал нуждающимся. Причём раздавал честно, без корысти, получая от этого удовлетворение.
Павлик рассказывал, как впервые попал в Океан Желаний. Получилось это весьма нелепо. Сильный шторм, которым остров Δελφίνι приветствует каждого нового встречного, чуть не потопил Павлика вместе с его кораблём. Судну досталось значительно меньше, чем самому Павлику. Юноша погрузился в воду и, не в силах уж сопротивляться грозной стихии, пошёл на дно. В глазах темнело, рёбра сдавливала глубина, рот и нос забивал мелкий песок…
Павлик до сих пор не может понять, что тогда случилось, и почему Океан даровал ему, никчёмному воришке, жизнь. Помниться, он тогда впервые испугался, обнаружив вместо ног длинный обтекаемый хвост. Даже три дня сторонился берега, не решаясь приблизиться к воде.
Ещё Павлик любил рассказывать о многочисленных своих битвах. Как он вёл протяжный и, несомненно, трудный бой с гигантским спрутом. Как имел честь сражаться на мечах с немалым количеством знаменитых пиратов. И как не раз перед ним смыкались лезвия белоснежных, ослепительных зубов касатки.
Люся ласково гладила Елька по загривку. Ельк прикрыл глаза и блаженно ворковал, тихонько, чтобы не разбудить Павлика.